Англичанка до брака – Англичанка до брака 4 буквы

Содержание

Англичанка до брака 4 буквы

Брак в Англии в начале XVIII века

Парадоксально, но тысячи лондонцев в этот период времени даже не знали, законным ли является их брак, и вообще, какой брак считается законным.

У реки Флит Дитч в Лондоне, засоренной сточными водами с отбросами, утонувшими щенками и кошками, в лабиринте из аллей, известных как Флитские линии, в начале 18 века было расположено 40 Домов бракосочетания. На зданиях вывешивались таблички с изображением женской руки, вложенной в мужскую, и надписями: «Здесь заключаются браки». Партнеры по бизнесу, священники и владельцы таверн, вместе рассылали по городу мальчишек и разных уличных бездельников навязывать свои услуги прохожим. Женщины при этом проявляли особое упорство, хватая людей за рукава и спрашивая: «Сэр, не хотите ли зайти и жениться?»

Заинтересовавшаяся идеей сочетания браком парочка проводилась в здание, например, в самый известный Дом бракосочетания «Рука и перо» у Флитского моста. Растрепанная женщина с журналом для регистрации сопровождала жениха и невесту через пропитанный табачным дымом и запахом пива коридор в комнату, переделанную в часовню. Если даже на улице в это время наступал вечер, стрелки на комнатных часах все равно показывали девять утра, так как по закону брак можно было заключать только с 8 утра до полудня. Пасторами, заключавшими брак, были или низложенные священнослужители, или бывшие узники Флитской тюрьмы.
Кто бы ни являлся в качестве пастора, он обязательно приносил поддельное свидетельство о браке с королевским гербом, но без печати и с пробелами для имен, вступающих в союз. Эти документы любезно предоставлял чиновник уполномоченного часовни Флитской тюрьмы и даже вносил данные о подпольном браке в регистрационный журнал тюрьмы, чтобы они казались официальными.

Дома бракосочетаний являлись доходными коммерческими предприятиями, идеальным местом для обхода указа 1694г., постановившего взимание налогов с брачных услуг, что подразумевало наличие штампа на каждом документе и свидетельстве. Подпольные браки разрушали попытки государства забрать брачный бизнес у церкви. Во Флитской тюрьме, например, даже сдавались тюремные камеры священнослужителям для проведения церемоний бракосочетания без всяких ограничений, налогов и санкций. Согласно закону 1696 г., штраф за проведение незаконных бракосочетаний составлял 100 фунтов. Но так как некоторые из священников все равно должны были сидеть в тюрьме из-за долгов, для них это не имело большого значения, и они не упускали возможности подзаработать. В подпольных церемониях, естественно, игнорировались основные требования англиканской церкви к проведению обряда.

По канону 1604 г., браки должны были заключаться открыто, в приходе, с публичным оповещением о предстоящем событии за три недели до торжества. Альтернативой этому было получение от церковных властей разрешения с государственной печатью. Однако большинство лондонцев предпочитало подпольные услуги, несмотря на их незаконность. В 1700 г. 2251 брак (примерно треть от обычного числа) праздновался в убогих условиях Флита. Желавшие заключить союз шли туда непрерывным людским потоком из обедневших приходов. Некоторые приезжали чуть ли не из Хертфоршира и Эссекса. Были среди них и люди с положением, но подавляющее большинство составляли ремесленники, рабочие, извозчики, лодочники, торговцы, держатели гостиниц и бродяги, купившиеся на обещание низких плат за услуги.

Некоторые таили коварные намерения. Например, если дядя хочет расписаться с племянницей, он обращается во Флит; женщина, соблазненная чарами сводного брата, наверняка станет клиенткой подобного рода заведения. Сюда же приходят слуги и подмастерья, не имевшие права вступать в брак из-за статуса безработных; вдовы, не желающие делиться деньгами и привилегиями с новыми мужьями; отчаявшиеся парочки, которым отказали в приходах из-за крайней бедности; моряки, сходившие на берег в городе-порту, чтобы наспех заключить один или несколько браков. Фактически у многих совершенно разных людей могла возникнуть причина для прихода во Флит и пополнения рядов тайно вступающих в брак.

Перед бракосочетанием проходили короткие переговоры по поводу расценок и на молитвенник ложились монеты (обычно 2 шиллинга 6 пенсов, из которых 6 пенсов — чаевые для мальчишки, подыскавшего клиента, небольшая сумма на оплату аренды, все остальное — выручка пастора). Свидетельство о браке и его регистрация взвинчивали цену до 7 шиллингов 6 пенсов. Для рабочего — это недельный заработок, но законный брак стоил еще дороже. Явная щедрость владельца помещения неудивительна. Он извлекал огромные прибыли из следующих за церемонией шумных празднеств, продажи свадебных пирогов (по 6 пенсов за штуку) и предоставления за шиллинг кровати нетерпеливым новобрачным.

Так как и священники, и держатели таверн занимались почти одним и тем же прибыльным бизнесом, то некоторые из них даже становились партнерами. При разделе выручки пастору доставалось 20-30 фунтов в год, а хозяину таверны — все деньги, выкаченные из жениха.

Чтобы совершить сделку, можно заложить свадебное кольцо или отказаться от свидетельства и остаться «наполовину женатыми». Дешевизна здесь обязательная черта бракосочетания, так же, впрочем, как быстрота и секретность: «Без лишней траты времени, сложностей и осведомления друзей».

Далеко не все указывается в журнале регистрации, но карманная книжка пастора хранит эти тайны: «Они четыре года жили как муж и жена, но ухитрились испросить свидетельство без даты» или «Женщина была на последних сроках беременности и учинила драку с не пожелавшим закрыть на это глаза свидетелем».

Вольное изменение дат рождения, смерти и вступления в брак проходило безнаказанно, хотя закон карал за подобные преступления штрафом в 100 фунтов. Для создания вида законности Дом бракосочетания вел журнал, которым, кстати, можно было воспользоваться в своих целях. Какая девушка застрахована от незапланированной беременности? Благо есть куда обратиться, чтобы избежать презрения друзей и соседей. За полкроны можно купить абсолютно любое свидетельство. Причем суд не в силах что-либо доказать, т. к. всегда найдется уйма свидетелей, присутствовавших на свадьбе и готовых, всего за несколько пенсов, подтвердить истинность любого факта.

В 1700 г. законы и обычаи вступления в брак были настолько противоречивы и запутаны, что тысячи лондонцев не были уверены в законности своего супружеского статуса, да и не знали, что такое правомерный брак вообще. Согласно смутным представлениям, при свидетелях должно произноситься что-то типа «Я, Джон, беру тебя, Анну, в жены», после чего пара провозглашается мужем и женой перед лицом Бога. Для большинства семейных пар такого обряда, признанного и одобренного соседями, было достаточно. По церковным канонам данный брак считался нерасторжимым и связывающим людей навеки. Государственный закон, однако, закреплял права на собственность только тем супругам, которые прошли публичную церемонию, иначе ни муж, ни жена не могли претендовать на состояние своей половины, а их дети не вступали в права наследования.

Республика еще более запутала вопрос введением в 1650 г. понятия «гражданский брак». Теперь многие считали лишним обращаться к церкви при вступлении в брак. Реставрация все вернула на круги своя; англиканская церковь вновь обрела власть. Последствием данного эксперимента стало появление инакомыслящих, желавших вершить дела по-своему. Они женились в собственных часовнях или специальных домах.

Несмотря на официальный запрет государства, подпольно осуществлявшиеся браки продолжали считаться церковью действительными и нерасторжимыми, если соблюдалось основное требование: вступившие в брак не должны быть близкими родственниками. Началом брачного возраста считались 14 лет для юношей и 12 лет для девушек. До достижения 21 года жениху и невесте требовалось согласие родителей или опекунов. Из-за отсутствия контроля над подпольными браками и ведением регистрации система регистрации была подвержена злоупотреблению.

Имел место и обмен женами, зачастую удивительно нахальный: «В прошлый вторник двое мужчин поменялись женами, с которыми прожили по 12 лет. В тот же день, к общему удовольствию, браки были узаконены во Флите. Мужья вручили друг другу своих жен и вместе отпраздновали событие».

Один священник записал как-то в своей карманной книжке, что подозревает новобрачных в принадлежности к женскому полу, и на самом деле есть свидетельства о подобных союзах. Сезар де Соссюр, иностранец, гостивший в Лондоне, описал в послании своей семье следующую форму злоупотребления: «Женщина, вступающая в брак, освобождается от долгов, так что, оказавшись в трудной ситуации, грозящей тюремным заключением, она попросту находит холостяка, там уже давно пребывающего, который за три гинеи рад будет на ней жениться. Зовут священника, и он без промедления заключает союз, ведь во Флите на это не нужны ни санкции, ни объявления. Далее распивается бутылка пива или вина, выдается свидетельство и новоиспеченная жена уходит, чтобы больше никогда не увидеть своего мужа. Когда же приходят кредиторы, она предоставляет свой брачный документ, и арестовать ее становится невозможным. Да и мужа не привлечешь к ответственности за ее долги, он и так уже в тюрьме из-за неплатежеспособности».

Одной из ее самых темных сторон являлась возможность заманить и выкрасть богатого наследника или наследницу. «Отсюда и получались свадьбы между лакеями и достопочтенными молодыми дамами, чей союз потом, естественно, был не из легких», — отмечает Миссон. Часто при похищении в ход шли спиртное и наркотики: юные наследницы и богатые вдовы просыпались утром уже женами незнакомых им мужчин, успевших воспользоваться бессознательным состоянием невольных невест в своих похотливых целях.

Даниель Дефо с горечью писал о существовании «всевозможных хитростей и уловок для похищения молодых женщин и передачи их в руки негодяев и шулеров-скандалистов. Завещанное состояние представляло смертельную опасность». Свободные женщины того времени спокойно гуляли по Лондону, в то время как за наследницей, по словам Дефо, осуществлялся строгий надзор; она вынуждена была вести жизнь узницы из-за осаждавшей ее своры мошенников, плутов, картежников и других подобного рода людишек.

Только в 1753 г. подобной мошеннической деятельности положит конец Закон о браке.

Люди среднего класса, проявлявшие экстравагантность в публичном справлении свадьбы (что случалось довольно редко), приглашали определенное количество друзей и родственников; все надевали одежду новую или просто лучшую из той, что имели. Мужчины сопровождали женщин к экипажам, затем эта процессия направлялась к церкви, где и происходило венчание. После пиршества, танцев и веселья, продолжавшихся двое суток, молодые ехали в деревню и замечательно проводили там время.

Невеста 1700-х годов не одевалась в белое, предпочитая яркие разноцветные шелка, если могла это себе позволить. Подвязки, игравшие важную роль в постельной церемонии, представляли собой элегантные шелковые ленты, которые завязывались под коленом. Популярным цветом был голубой, возможно, из-за ассоциаций с Девой Марией. Однако красные и белые подвязки тоже носили. Подружки невесты и гости щеголяли позолоченными розмарином и лавром. Розмарин, присутствовавший как на свадьбах, так и на похоронах, погружался в ароматическую воду. Дорожка, по которой проходили молодые, устилалась тростником.

Появляется понятие «медового месяца» — месяца, который молодые проводят вдвоем.

Большинство жителей Лондона среднего сословия справляло свадьбы с гораздо меньшей пышностью, избегая больших затрат и шумихи: «Жених, будущий муж, и невеста, будущая жена, сопровождаемые отцом с матерью или людьми, прислуживающими им в комнате, в компании с двумя друзьями жениха и двумя подружками невесты идут ранним утром, с разрешением в кармане, к господину кюре и его помощнику; рассказывают им о своем деле. На пониженных тонах и при закрытых дверях проводится церемония. Кюре вознаграждается гинеей, а его помощник — кроной. Молодожены тихо выходят на улицу и разными дорогами (пешком или в экипаже) добираются до таверны, находящейся далеко от их жилья, или дома верного друга; там наслаждаются ужином и возвращаются домой под вечер спокойно, как невинные ягнята».

Одной из причин такой секретности было желание избежать шума и непристойных выкриков толпы, которая могла собраться под окнами молодых. Отделаться от нее можно было только с помощью денег и спиртного. «А если прибудут еще и барабаны со скрипками, то эти люди точно останутся до рассвета, — саркастически добавляет Миссон, — и будут создавать кошмарный грохот, пока не получат хотя бы пенс».

Однако, несмотря на подобную скромность во время самого процесса венчания, дома обрядов было предостаточно: «Когда приходит время молодым ложиться спать, друзья жениха снимают с невесты подвязки, предварительно ослабленные так, чтобы любопытная рука не могла слишком приблизиться к коленке. Когда с этим покончено и подвязки прикреплены к шляпам франтов, подружки отводят невесту в спальню, раздевают и укладывают в кровать.

Жених, разоблачившись с помощью друзей в другой комнате, приходит в ночной рубашке к своей супруге, окруженный сестрами, тетями с матерью и друзьями, и без дальнейших церемоний ложится в постель. Друзья жениха берут чулки невесты, а подружки невесты чулки жениха и садятся около кровати, у ног молодоженов, и бросают чулки так, чтобы они попали на головы жениха и невесты. Если мужские чулки, брошенные подружкой, падают на голову мужа, это означает, что эта девушка сама скоро выйдет замуж; такие же выводы делаются по женским чулкам, брошенным мужчиной».

При раздевании невесты подружки должны вытащить все свои шпильки и булавки. Если остается хоть одна, это очень плохой знак для виновницы происшедшего: она не выйдет замуж до празднования Троицы.

Кружева невесты, ленты и банты распределяются среди гостей, и последние носят их на шляпах несколько недель. Таким же образом раздают перчатки. Некоторые невесты не снимали этот предмет туалета вплоть до первой брачной ночи, так как этот процесс символизировал потерю девственности. В конце концов паре предлагали снадобье, состоявшее из молока, вина, яичного желтка, сахара, корицы и мускатного ореха. Они пытались залпом проглотить это, чтобы «избавиться от беспокойной компании».

К 1700 г. Лондон зарекомендовал себя в качестве брачного рынка для всех слоев общества. Элита приезжала в город по весне, чтобы остаться там на сезон. Это предоставляло возможность подходящему холостяку встретить потенциальную невесту, не принадлежавшую к его замкнутому сельскому кругу. Говоря о более простых людях, Лондон можно назвать магнитом для тысячи иммигрантов, юных людей, покинувших дом в возрасте 10-17 лет в надежде стать подмастерьями, слугами с проживанием в доме хозяина или рабочими — они, в свою очередь, также находили себе пару в столице.

Брак был дорогим удовольствием, мужчины женились по большей части тогда, когда это позволяло их финансовое положение. Младший сын аристократов или дворян наследовал обычно мало, если вообще получал что-нибудь, поэтому, прежде чем начать думать о женитьбе, он тратил некоторое время на начало профессиональной или деловой карьеры. Если он все-таки женился, его супруга приносила солидное приданое, позволявшее ему жить соответственно его воспитанию. Обычно младший сын женился в возрасте 30 лет на женщине моложе его лет на 10.

Для торговцев тоже было важно укрепить свое положение, прежде чем брать в дом жену. В своем произведении «Законченный торгаш» Дефо осуждает ранний брак как очень непродуманный шаг. Он отмечает: «Сейчас пошла традиция заводить жену и магазин одновременно, но такие ранние браки редко бывают удачными». Дефо предупреждает, что преждевременный брак распадается, т. к. молодой человек «растрачивает свое состояние, истощает свой бизнес и вообще несет одни расходы».

Разница в возрасте между мужем и женой определялась состоянием супруга. Чем выше социальная ступень, тем моложе была невеста: девушка из богатой семьи могла получить приданое от отца и не нуждалась в откладывании замужества. Люди среднего и низкого достатка должны были прежде накопить денег на брак и, соответственно, заключали его позже. Это происходило примерно в 25-30 лет. Уроженки Лондона выходили замуж где-то в 21 год, на несколько лет раньше, чем иммигрантки, ждавшие до 25 лет. Бедная девушка ничего не могла предложить будущему мужу, кроме своей работы, пара до конца жизни оставалась безденежной, так что в задержке не было никакой нужды.

В день свадьбы новобрачная теряла свои права свободной женщины, которые были одинаковыми с мужскими. До этого момента она могла владеть собственностью, завещать ее по своему усмотрению, заключать контракты, подавать в суд. Но замужняя женщина испытывала ряд притеснений в правах, ее ставили в один ряд с несовершеннолетними, душевнобольными и лицами, объявлявшимися вне закона. Хотя она занимала позицию превосходства над своими незамужними сестрами, но была абсолютно подчинена мужу. Толкователь закона Блэкстоун следующим образом оценивает ее положение: «По закону муж и жена являются одним человеком, таким образом, женщина перестает существовать как юридическое лицо и действует только по протекции мужа».

Если женщина заводит роман на стороне, ее любовник считается покусителем на собственность мужа: «Соблазнение чужой жены признается наихудшим видом кражи».

Но благодаря меркантильному характеру века обманутый муж скорее подал бы в суд на обидчика, чем вызвал его на дуэль. Компенсация виновному назначалась такая высокая, что совратитель попадал в долговую яму.

gold-nostalgia.livejournal.com

Брак, любовь и секс в викторианской Англии

Наименьших успехов викторианство достигло в этике отношений полов и семейной жизни. Доказательство – статистический факт: в 1840-1870-х годах около 40% англичанок так называемого «среднего класса» всю жизнь оставались незамужними. Причиной была не нехватка лиц мужского пола, а противоестественная, жёсткая и ригористичная система моральных условностей и предубеждений, создававшая тупиковые ситуации для многих, кто желал устроить личную жизнь.

Понятие мезальянса (неравного брака) в викторианской Англии было доведено до настоящего абсурда. Заключения, кто кому пара или не пара, делались на основании невероятного количества привходящих обстоятельств, понятия ровни и неровни выводились из множества признаков, процесс походил на решение алгебраического уравнения с десятком неизвестных.

К примеру, ничто вроде бы не мешало соединить узами брака отпрысков двух равнородных дворянских семейств – но конфликт, возникший между предками в XV веке и не исчерпанный, воздвигал стену отчуждения: неджентльменский поступок прапрадедушки Джонса делал в глазах общества неджентльменами всех последующих, ни в чём не повинных Джонсов. Преуспевающий сельский лавочник-сквайр не мог выдать свою дочь за сына дворецкого, служащего у местного лендлорда – ибо дворецкий, представитель категории старших господских слуг, на социальной лестнице стоял неизмеримо выше лавочника, пусть у него, дворецкого, не было за душой ни гроша. Дочь дворецкого могла выйти замуж за сына лавочника – но ни в коем случае не за простого крестьянского парня, такое снижение социального статуса общество резко осуждало. Бедную девушку «перестанут принимать», её детям трудно будет найти место в жизни из-за «безрассудного поступка» матери.

Открытые проявления симпатии и приязни между мужчиной и женщиной, даже в безобидной форме, без интимностей – категорически запрещались. Слово «любовь» полностью табуировалось. Пределом откровенности в объяснениях были пароль «Могу ли я надеяться?» и отзыв «Я должна подумать». Ухаживания должны были иметь публичный характер, состоять из ритуальных бесед, символических жестов и знаков. Самым распространённым знаком расположения, предназначенным специально для посторонних глаз, было разрешение молодому человеку нести молитвенник, принадлежащий девушке, по возвращении с воскресного богослужения.

Девушка, хотя бы на минуту оставшаяся в помещении наедине с мужчиной, не имевшим по отношению к ней официально объявленных намерений, считалась скомпрометированной. Пожилой вдовец и его взрослая незамужняя дочь не могли жить под одной крышей – им приходилось либо разъезжаться, либо нанимать в дом компаньонку, ибо высокоморальное общество всегда было готово, неведомо почему, заподозрить отца и дочь в аморальных намерениях.

Супругам при постороних рекомендовалось обращаться друг к другу официально (мистер Такой-То, миссис Такая-То), чтобы нравственность окружающих не страдала от интимной игривости супружеского тона. Верхом неприличия и развязности считалась попытка заговорить с незнакомым человеком – требовалось предварительное представление собеседников друг другу третьим лицом. Одинокая девушка, посмевшая на улице обратиться к незнакомому мужчине с невинным вопросом («Как пройти на Бейкер-стрит?»), могла подвергнуться оскорблениям – такое поведение считалось возможным только для уличных девиц. Мужчинам, как высшим совершенным существам, такое поведение, напротив, дозволялось – отчего Лондон середины XIX века был раем для уличных приставал и ловеласов.

В застолье соблюдался обычай так называемого разделения полов (segregation of sexes): по окончании трапезы женщины вставали и удалялись, мужчины оставались выкурить сигару, пропустить стаканчик портвейна и потолковать об отвлечённых проблемах и высоких материях.

Любопытно, что при всех описанных сложностях английская правовая традиция личной свободы оставалась неприкосновенной. Молодому англичанину для женитьбы не требовалось согласие родителей. Зато отец имел право лишить такого непокорного сына наследства. На континенте дети могли не опасаться, что их лишат наследства – закон требовал обязательного наделения определенной долей всех наследников. Но вступить в брак молодой француз мог только с согласия папеньки и маменьки, и никак иначе. Согласимся, что первый вариант – свобода выбора между самовольным браком и перспективой остаться без гроша – все же «свободнее», чем рабская зависимость от родительской воли, которая теряет всякий смысл, если не вознаграждается хорошим наследственным кушем. Не случайно же англичане ехидничали по поводу столь распространенных на континенте «условных» браков, в которых супруги были «сведены» по выбору родителей, как породистые собачки, и с первых дней совместной жизни усердно наставляли рога друг другу.
Особо жестокие гонения викторианство возводило на чувственность – здесь святошеству и ханжеству не было предела.

Мужчины и женщины обязывались забыть, что у них есть тело. Даже отдалённые речевые намёки на что-либо из этой области – исключались. Единственными участками поверхности тела, которые разрешалось открывать, были кисти рук и лицо. Мужские брюки викторианского фасона имели спереди глухой клапан, сбоку — разрез со шнуровкой, внизу — штрипки. Женские платья тоже были глухие, закрытые, скрадывавшие фигуру, с кружевными воротничками до ушей, оборками, рюшами и буфами. Пуговицы допускались лишь на верхней одежде. Вышедший на улицу мужчина без высокого стоячего воротничка и галстука, женщина без перчаток и шляпки – считались голыми.

Беременная женщина являла собой зрелище, глубоко оскорблявшее викторианскую нравственность. Она вынужденно запиралась в четырёх стенах, скрывала свой позор от самой себя с помощью платья особого покроя. В разговоре ни в коем случае нельзя было сказать о женщине, ждущей ребёнка, что она pregnant (беременна) – только in amazing state (в интересном положении) или in hilarious expectation (в счастливом ожидании). Публичная демонстрация нежных чувств к младенцам и детям считалась неприличной. Викторианская мать редко сама вскармливала своего ребёнка – для этой плебейской нужды нанимались кормилицы из простонародья.

Викторианское ханжество иногда прямиком толкало женщин в объятия смерти. Все врачи в те времена были мужчинами. Считалось, что заболевшей женщине лучше умереть, чем позволить врачу-мужчине произвести над ней «постыдные» медицинские манипуляции. Врач иногда не мог поставить толковый диагноз, ибо не имел права задавать пациентке «неприличные» вопросы. В тех случаях, когда необходимое врачебное вмешательство дозволялось высоконравственными родственниками, врач вынуждался действовать буквально вслепую. Известны описания медицинских кабинетов, оборудованных глухими ширмами с отверстием для одной руки – дабы медик мог посчитать пульс пациентки или коснуться лба для определения жара. А приглашать врачей-мужчин к роженицам англичане с душевными муками начали только в 1880-х годах. До этого родовспоможением занимались повитухи-самоучки и немногочисленные акушерки. Чаще дело предоставлялось естественному ходу, по принципу «как будет угодно Всевышнему».

Половое воспитание девушек сводилось зачастую к эвфемизмам или советам вроде «лежи и терпи». Известны случаи, когда после первой брачной ночи молодая супруга сбегала в отчий дом, т.к. ее муж оскорбил ее тем, что попытался раздеть. Первые несколько лет брака из-за неосведомленности женщины и уже упомянутой позиции церкви супруги редко спали вместе. Этикетом женщине предписывалось допускать мужа до своего тела и терпеть его действия, однако получать при этом удовольствие считалось неприличным. Мужчина принимал такую позицию и сам стремился сократить исполнение супружеского долга — кому может понравится тот факт, что жена тебя только терпит?

tiffany-in-love.livejournal.com

Брак по-английски: особенности смешанных браков. Часть вторая

Материал с сайта Русскоязычная Великобритания
http://britainrus.co.uk/stats/?section=full&id=83

Избежать многих ошибок и сгладить трудности адаптационного периода позволяет соблюдение основных принципов супружеской жизни, которые, безусловно, одинаковы как для мононациональных так и для интернациональных пар:

Договариваться «на берегу» о тех сторонах жизни семьи, которые могут вызвать конфликты: финансы, воспитание детей, распредление семейного бюджета и т.д.
Осознавать противоречия в отношениях. Не строить иллюзий (чтобы не разочаровываться нужно не очаровываться). Не удивляться, когда ваша семейная жизнь окажется совсем не такой, как вы ее представляли. Вы должны быть готовы к серьезным внутренним изменениям. Гибкость, терпимость к чужому мнению, чужим ценностям, уважение к чужой культуре и готовность меняться – это основной залог успеха в браке с иностранцем.
Не закрывать глаза на трудности. Обоим супругам придется мириться с непониманием и трудностями общения, принять в другом то что кажется странными причудами и даже раздражающими недостатками. Столкновение двух различных культур в отдельно взятой семье может привести к серьезным конфликтом и разочарованиям. На стыке двух культур важно вырастить третью – компромиссную культуру семьи.
Не стоит также бояться трудностей, ведь совместное их преодоление – прекрасная возможность побыстрее узнать друг друга.

Учиться понимать друг друга, познавать психологию партнера, находить компромиссы. Понимать и предугадывать желания и потребности партнера.
Быть терпимыми и гибкими, уметь извиняться и принимать извинения. Нельзя постоянно напоминать партнеру об ошибках, о том что однажды нарушили взаимоотношения в семье. Не навязывать свои требования, уважать «я» партнера.
Осознавать причины и последствия неверности.
Не рубить с плеча, а искать выход. Не разбегаться в разные стороны, столкнувшись с первыми трудностями.
Важно концентрироваться на том, что у вас есть общего, несмотря на имеющиеся культурные различия и языковой барьер. Нужно научиться не избегать проблем, связанных с культурными различиями, а признавать различия, предвосхищать возможные камни преткновения.

Почему люди разводятся в смешанных браках? Причины и мотивы для развода – это разные вещи. Мотивами для развода могут быть:

отсутствие общих взглядов и интересов, несоответствие характеров, супружеская неверность, отсутствие или утрата чувства любви, любовь к другому, легкомысленное отношение к супружеским обязанностям, плохие отношения с родителями, алкоголизм или наркомания супруга, отсутствие нормальных жилищных условий, половая неудовлетворенность.

Так же как в обычных браках для развода в смешанных существует множество причин. Сколько семей, столько и причин. Более того, у одного развода может быть несколько причин.

Очень часто такой причиной становится несоответствие наших представлений об идеальном партнере, сложившихся под влиянием родительской семьи, представлении о семье в родной стране, и реальным партнером. Современные семьи ориентируются на взаимную супружескую любовь. А к партнеру, выбранному по любви, часто предъявляют завышенные требования. Различия в моделях семьи в разных культурах нельзя недооценивать. Часто эти ожидания остаются невысказанными и даже неосознанными, а пункты в «списке ожиданий» часто друг другу противоречат и не могут сосуществовать в одном человеке. Как в анекдоте про жену: жена должна быть на кухне хозяйкой, в постели куртизанкой, в гостях королевой.

Очень часто супруги осознают, что они выходили замуж/женились совсем на другом человеке, они сокрушаются как человек изменился в браке и что любовь прошла. Но на самом деле ушли иллюзии и есть повод познакомиться с реальным супругом, а также разглядеть реального себя.

Специфическая иллюзия в браке с иностранцем – можно «выйти замуж за страну», а счастье в браке с мужчиной приложится. Еще одна иллюзия, когда успешные русские дамы с высшим образованием из столицы «снижают планку» и связывают свою жизнь с дальнобойщиком из деревни в западной стране. Очень быстро выясняется, что у супругов нет ничего общего, точно так же случилось бы в случае такого же мезольянса в родной стране.

Вообще, в семейной жизни супругов, один из которых переехал в страну проживания другого, есть несколько стадий. Первая стадия – стадия зависимости (переехавший супруг должен пройти социализацию на новом месте и полностью зависит от другого супруга). Вторая стадия – стадия отчуждения, попытки отстоять свою личностное пространство и индивидуальность. При этом чем идеальнее представлялся партнер на первой стадии, тем глубже разочарование в нем на второй. Третья стадия – либо восстановление былой привлекательности партнера и взаимопонимания, либо разрыв.

Согласно теории аккультурации, разработанной Дж. Берри, есть четыре формы культурной адаптации иммигрантов (это в полной мере относится и к брачной иммиграции): ассимиляция, сепарация, маргинализация, интеграция. В зависимости от того в какой степени признается поддержание культурной идентичности и включенности в новую культуру. Идеальным вариантом для иммигранта и для семье в целом является интеграция (идентификация как с новой так и с родной культурой). В отличие от интеграции, сепарация подразумевает изоляцию иммигранта от новой культуры, ассимиляция – отрицание родной культуры и идентификация себя только с новой культурой, а маргинализация – отсутствие устойчивых психологических связей ни с родной, ни с новой культурой.

Что еще может осложнить жизнь интернациональной пары? Очень часто для обоих супругов – это повторный брак. Наиболее часто встречаются два вида повторных браков: женитьба разведенного мужчины среднего или пожилого возраста на более молодой, свободной и бездетной женщине. Если женщина вырастает из родительской формы брака и начинает гнуть свою линию, это приводит к конфликтам. Второй вариант — брак с разведенной женщиной, имеющей детей. В большинстве случаев разведенными бывают оба партнера, причем разница в возрасте обычно невелика. Оба были неудовлетворенны в первом браке и в новый вступают с надеждой, что на этот раз супружеская жизнь будет лучше. Часто дети от первых браков становятся причиной конфликтов в новой семье. Чтобы избежать этого, отчимы и мачехи должны попытаться занять в жизни детей место, отличающееся от места родного отца и матери. Если они попытаются конкурировать с родными родителями ребенка, их постигает неудача.

Российское исследование супругов в повторном браке показывает, что около 40% мужчин и около 25% рассматривают детей жены/мужа от первого брака как «помеху в супружеской жизни». А по данным американских психологов, мачехи сталкиваются с большим количеством проблем в новой семье, чем отчимы, видимо из-за сложившегося стереотипа «злой мачехи».

Очень часто неразрешенные проблемы первых браков переходят в повторные. У людей неуверенных, с комплексами и психологическими проблемами это проявляется в выборе абсолютно такого же партнера, как в первом браке. Так женщина, разведясь с мужем-деспотом, наступает на те же грабли во втором браке. А мужчина, разведясь с доминантной женщиной, выбирает себе в качестве новой жены точно такую же.

Адекватные и адаптивные люди способны сделать выводы из предыдущих неудач в отношениях и делают осмысленный и рациональный выбор, прикладывая все усилия к сохранению нового брака.

А теперь немного об особенностях брака с английским мужчиной.

Сразу оговорюсь, речь идет о типичном и адекватном англичанине. Моральных уродов в расчет принимать не будем, уроды и в Африке уроды, это категория не знает национальности.

В браке с англичанами основное слово – партнерство. В отличие от американцев, они не ищут бесплатную рабочую силу. Для англичан принципиально равенство в отношениях и соблюдение правил и договоренностей. А эти правила подразумевают порядочность по отношению к женщине. Англичане не славятся своей темпераментностью в любви, ухаживают скучно, романтики от них можно не ждать. Зато всегда можно рассчитывать, что они не оставят в болезни или в трудностях. Если жена не сможет или не захочет работать, обычно англичанин способен это понять и принять.

Англичане-мужчины – хорошие отцы. На детях редко экономят, отец обязан обеспечить детям счастливое здоровое детство. В воспитании одобряется все естественное, адаптация к холоду, свобода, никакого насилия.

Обычно англичанин выбирает жену вдумчиво, редко основными критериями является сексуальность, молодость, красота. При этом и любовь отступает на второй план в приоритетах, а на первом остается взаимное уважение и понимание.

Ревность в обществе порицается и тщательно скрывается. Англичанин не поймет, если жена будет отслеживать его мобильник или личную переписку, и не унизит себя такими же действиями по отношении к жене.

Зато очень часто англичане обсуждают сложности в жизни, например, во взаимоотношениях с коллегами или другие рабочие проблемы.

Одной из важных черт жены для англичанина является умение экономить – на коммунальных услугах, транспорте, продуктах и одежде. Широких жестов от англичанина можно не ждать, но и в особой скупости они тоже не замечены. Если иногда жена будет позволять себе большие траты, то это не вызовет серьезных возражений. Уважение к добротным, дорогим, натуральным вещам всегда вызовет одобрение мужа.

Англичанин-муж обычно не отказывается от работы по дому, даже в нашем представлении, совершенно женской.

Все англичане безусловно отличаются любовью к природе, поэтому одной из форм досуга в стране являются загородные прогулки, барбекю. Любовь к природе проявляется также в любви к домашним, и в заботе о диких животных.

С родителями английские мужчины редко поддерживают близкие отношения. Они обычно сводятся к редким семейным обедам и обменом открытками по праздникам.

Итак, в лице английского мужчины можно найти надежного, верного, пусть слегка предсказуемого, иногда скучного, но воспитанного и вежливого мужа, для которого уважение и преданность не пустой звук. А смешанный брак не так страшен, как его малюют!

pora-valit.livejournal.com

Англичанка до брака – Англичанка до брака 4 буквы

Англичанка до брака 4 буквы

Похожие ответы в сканвордах

Брак в Англии в начале XVIII века

Брак, любовь и секс в викторианской Англии

Брак по-английски: особенности смешанных браков. Часть вторая

Добавить комментарий Отменить ответ